Если кто-то будет чесать языки о твоём друге, то следует наступить ему на язык. И ты тут же увидишь, что его как корова языком слизала. Наш язык интересен, но сложен, как высшая математика, и запутан, как провода наушников в кармане. Так как же появился язык как средство общения, почему наше лицо не покрыто волосами и зачем при разговоре мы размахиваем руками?

Эта статья была опубликована в журнале OYLA №3(19). Оформить подписку на печатную и онлайн-версию можно здесь.

Гипотез по этому поводу появления языка — масса. Но ни одна из них не может считаться абсолютно верной, потому что зарождение языка нельзя увидеть воочию, так как не осталось никаких следов его развития. Невозможно наблюдать появление языка и у животных, хотя некоторые из ближайших родственников человека — гориллы и шимпанзе — способны освоить язык глухонемых, и хорошо понимают простую человеческую речь, но у них нет своего языка, по крайней мере, такого сложного, как у нас. Мы можем только предполагать. Многие учёные, впрочем, всё-таки придерживаются определённой гипотезы по этому поводу. О ней и поговорим. Но сначала о том, что привело к тому, чтобы у наших предков возникла речь.

Потомство приматов, вроде шимпанзе, вымерших австралопитеков или человека очень долго развивается. У последнего, например, стадия детства длится до 11–13 лет. Для большинства животных — это очень много и долго.

Сплочение для общего труда, охоты и защиты помогло нашим предкам не только выжить, но и изобрести речь

Это сегодня у нас есть детские сады и школы, в которых не только обучают детей, но и присматривают за ними, а у наших пращуров, как ты понимаешь, ничего подобного не было. Поэтому им необходимо было постоянно держаться вместе, то есть группами, чтобы защитить своих детёнышей от хищников и других опасностей, которые подстерегали их в дикой природе. Таких животных называют общественными.

А чтобы жить в группе, конечно же, надо уметь общаться, хотя бы для того, чтобы вовремя предупреждать окружающих, что в кустах притаился лев, или сообщить, что на соседнем дереве много фруктов и их всем хватит. Кстати, именно потому, что наши предки были настоящими «экстравертами», их лица не были покрыты шерстью. Как нет шерсти на мордах современных шимпанзе и горилл. Как нет их и у нас.

Это не случайно. И связано с тем, чтобы окружающие могли с лёгкостью прочитать то, что «написано» у нас на лице — наши эмоции. А у не общественных животных морда почти всегда покрыта шерстью. Например, у медведей, которые, как известно, предпочитают одиночество. Конечно, шерсть на морде — вовсе не показатель «замкнутости». Взять, к примеру, собаку: если она скалит зубы, дело ясное — злится, если высовывает язык и виляет хвостом — радуется. Для собаки этого достаточно. Для человека, современных шимпанзе или австралопитеков маловато. Нужно уметь различать очень тонкие оттенки эмоций другого. Недаром все мы способны понять, какое настроение у нашего собеседника по его мимике. Если наш сосед, здороваясь, говорит: «Доброе утро!», но у него сдвинуты брови и опущены уголки губ, то мы понимаем: утро для него отнюдь не доброе.

Наверное, так бы и жили наши предки, если бы не климат. Около 10–15 млн лет назад он стал меняться: на планете становилось суше и холоднее. Площадь лесов в Африке, где жили наши «прадедушки», уменьшалась, а открытых пространств (саванн) — увеличивалась.

Развернулась нешуточная борьба за деревья, где миллионы лет обитали наши далёкие праотцы. Самые сильные и агрессивные победили, заняли все деревья, и… живут там до сих пор, например, предки современных шимпанзе. Остальным, то есть нашим предкам, пришлось выйти в голые степи, где, по сути, не было ничего, кроме травы. Поэтому они легко могли стать «обедом» хищников. Что делать в такой ситуации? Конечно, сплотиться и создать более эффективную систему предупреждения об опасности, то есть научиться издавать такие звуки, которые станут понятны сразу и всем.

Что для этого нужно? Сделать эти звуки членораздельными, то есть, отличимыми один от другого. Это станет понятным, если ты сравнишь песню и простой разговор. Порой некоторые слова в песне, где звуки плавно перетекают один в другой, непонятны, в обычной разговорной речи этого не наблюдается.

А ещё смысл слов всегда одинаков для одних и тех же предметов или явлений. Например, слово «антилопа» в русском языке обозначает некое рогатое животное, а слово «жираф» — животное, который водится в Африке. И больше ничего — не стол, не стул и не дождь. Конечно, сородичи наших древних предков вряд ли имели такие сложные слова, какими сегодня пользуемся мы, скорее всего, это просто был набор звуков и интонаций. И всё же он должен был быть всегда одинаковым: для обозначения леопарда свой набор звуков, для антилопы — свой.

А жесты, которыми мы сопровождаем речь, например, размахивание руками — вероятно, след далёких времен, когда наши предки использовали эти жесты как некий обмен информацией вместо слов.

Современные шимпанзе чаще общаются друг с другом при помощи рук, звуки же служат им неким эмоциональным дополнением. У людей всё наоборот: звуки для нас — источник информации, а жесты — эмоциональное дополнение. Похожая ситуация, вероятно, была и у наших предков. А потом всё перевернулось с ног на голову. С чем это связано — неизвестно. Возможно, с тем, что люди стали делать каменные орудия труда (а процесс этот не быстрый, мог занимать целые дни напролёт), то есть руки были попросту заняты, и пришлось общаться при помощи голоса.

Да, помним-помним: то глух и нем. Эту фразу знаем мы ещё с детского сада. И это хорошо. Потому что во время еды нельзя разговаривать, так как можно подавиться. А знаешь, почему? Потому что наша гортань сильно опущена вниз и находится на уровне шеи. В процессе эволюции гортань наших предков опустилась для того, чтобы они могли издавать членораздельные звуки. Тогда как у тех же шимпанзе и наших совсем уж древних праотцов она расположена на уровне рта. Поэтому шимпанзе вполне может говорить с набитым ртом и не подавиться. Жаль, говорить она не умеет, впрочем, поэтому и гортань у неё не опущена.

Говорить членораздельно, вероятно, мог уже так называемый гейдельбергский человек, живший от 800 тысяч до 130 тысяч лет назад. Строение его уха указывает на то, что его слух был настроен на членораздельные звуки. А ещё у него уже нет так называемых горловых мешков, которые есть у австралопитеков или, к примеру, у современных шимпанзе. Эти мешки, вероятно, помогают издавать звуки, оказывающие устрашающее действие на противника, но мешают произносить отдельные звуки. Это общий предок Homo sapiens и неандертальцев. 

Поэтому неандертальцы, возможно, тоже умели разговаривать. Но ни об их языке, ни о языке наших предков ничего неизвестно. Достоверно мы не знаем и о том, был ли он единым или у человечества было много разных языков. Около 74 тысяч лет назад наши предки прошли через так называемое «бутылочное горлышко», когда их осталось не больше 10 тысяч человек, а то и меньше. В ту пору, как полагают учёные, среди них, конечно, мог остаться только один язык. А может, несколько. Увы, поговорить на этих языках мы никогда не сможем: никаких записей о них, разумеется, не сохранилось, ведь писать в ту пору просто не умели.