Пляжи Флориды, роскошь фешенебельного Канкуна, зажигательный джаз Нью-Орлеана, небоскребы Хьюстона, старинные кварталы Гаваны – все это Мексиканский залив, место, на берегах которого так приятно проводить отпуск (если вы, конечно, не боитесь акул и скатов). А еще здесь рождаются Гольфстрим – «печка Европы», спасающая скандинавов от ледяного дыхания Арктики. И – свирепые ураганы с нежными женскими именами.

Эта статья была опубликована в журнале OYLA №11(27). Оформить подписку на печатную и онлайн-версию можно здесь.

Но для нефтяников — это перспективнейший нефтегазоносный бассейн площадью 2 миллиона квадратных километров. Вопреки распространенному мнению, Мексиканский залив — вовсе не результат глобального катаклизма (падения астероида, приведшего к гибели динозавров), а естественное образование, созданное движением литосферных плит. А так как процесс этот неспешен, то органические остатки изобильной жизни в этих водах имели достаточно времени для превращения в нефть и газ.

Мощные наносы рек, впадающих в залив, упрятали запасы углеводородов на больших глубинах, и нефтяники вынуждены бурить скважины глубиной более 3–5 километров. Открытие богатейшего месторождения Кантарел в мексиканском заливе Кампече с доказанными запасами более 5 миллиардов тонн подстегнуло геологоразведку по всему бассейну (ежегодно только у побережья США бурится около тысячи скважин). В 2004 году геологи нашли крупное месторождение Jack в 300 километрах юго-западнее Нью-Орлеана с запасом 2,4 миллиардов тонн, в 2006 году — Noxal (1,6 млрд тонн), а в 2009 году — группу месторождений Tiber с запасом более миллиарда тонн в нескольких сотнях километрах юго-восточнее Хьюстона. Именно с Tiber (точнее — с одним из его «карманов», месторождением Macondo Prospect) связана крупнейшая экологическая катастрофа, едва не приведшая к банкротству могучей BP (до 2001 года — British Petroleum). Речь идет о взрыве на буровой платформе Deepwater Horizon в апреле 2010 года.

Это циклопическое сооружение водоизмещением более 52,5 тысяч тонн и стоимостью в полмиллиарда долларов относилось к буровым установкам пятого поколения и строилось с 1998 по 2001 год на верфи компании Hyundai Heavy Industries в южнокорейском Ульсане по заказу фирмы R&B Falcon. Deepwater Horizon стала второй установкой в серии RBS-8D, а ее главным отличием от предшественницы, платформы Deepwater Nautilus, стала система динамической стабилизации.

В Мексиканском заливе для разведки на больших глубинах применяются платформы так называемого полупогружного типа. Они не имеют жесткой связи с дном в виде свай или опор, а удерживаются якорями. У Deepwater Horizon они были виртуальными: платформа плавала на моторизованных понтонах, управляемых спутниковой компьютерной системой с точностью до нескольких метров. Надо сказать, что даже богатые нефтедобытчики предпочитают арендовать такие установки, а не покупать их. Deepwater Horizon не была исключением и обходилась BP в полмиллиона долларов ежесуточно, включая и наем высокопрофессионального экипажа.

Понятно, что руководство BP было крайне заинтересовано в быстрейшем завершении работ на Macondo Prospect, начатых еще в октябре 2009 года. Буровики должны были пройти 1,5‑километровую толщу воды и 3,6 километра донных пород, установить дебит (объем нефти, поступающей в единицу времени), затем «запечатать» скважину цементной пробкой и уступить место стационарной буровой, которой и предстояло извлечь спрятанные в Macondo Prospect 100 миллионов баррелей нефти. Первоначально на месторождении работала платформа Marianas, почтенная 30‑летняя «старушка», принадлежавшая фирме Transocean. Но не прошло и месяца, как она попала под удар урагана «Ида» и получила серьезные повреждения. Как только утих ветер, платформу отбуксировали на ремонт. Вынужденная пауза сильно нервировала руководство BP, поэтому Deepwater Horizon, прибывшая с другого конца Мексиканского залива, была обречена работать в авральном режиме.

Впрочем, руководство британской нефтяной компании подобные «мелочи» не смущали. Тони Хэйуорд, генеральный директор компании в 2007–2011 годах, неоднократно заявлял: «Мы беремся за то, чего другие не могут или не отваживаются сделать». И для подобных речей у него были все основания: BP нещадно критиковали за авантюрный подход к проблемам безопасности.

Только за 3 предшествовавших катастрофе года на нефтеперерабатывающих заводах компании в Техасе и Огайо инспекции зафиксировали 851 нарушение техники безопасности, из которых подавляющая часть была признана «сознательными» или «злонамеренными»!

Штурмовщину чиновники BP оправдывали сильным отставанием от графика, поэтому вместо 90 суток, обычно отводимых на бурение и обустройство скважины, был установлен срок в 50 дней! На предупреждения об опасности специалисты обычно отвечали данными статистики: за 30 лет в Мексиканском заливе при огромном количестве скважин подводные выбросы нефти и газа произошли менее двух сотен раз, и ни один из них не привел к серьезному ущербу. Единственный крупномасштабный выброс нефти произошел в начале лета 1979 года на мексиканской платформе «Ixtoc I», работавшей в 100 километрах от берега залива Кампече. Тогда в результате аварии в море попало почти полмиллиона тонн нефти, активная фаза ликвидации последствий заняла год с лишним.

С тех пор, как утверждали специалисты BP, технологии сильно продвинулись вперед, да и ресурсы могучей британской компании и каких-то мексиканцев сравнивать просто смешно. Повторения трагедии «Ixtoc I» не будет ни при каких обстоятельствах! Тем не менее Deepwater Horizon удалось превзойти печальный мексиканский «рекорд»: в результате грубейших нарушений всех возможных норм и стандартов безопасности 20 апреля в 21 час 47 минут метан под давлением в несколько сот атмосфер прорвал устройства защиты и вырвался на платформу. Последовавший взрыв привел к гибели 11 человек и пожару, в течение 36 часов уничтожившему платформу.

Как только известие о взрыве облетело новостные ленты, руководство BP попыталось успокоить публику — да, драма, да, потеряна платформа, да, погибли люди, но все под контролем.

Только через 3 дня стало ясно: речь идет о настоящей катастрофе, на месте гибели платформы появилось быстро растущее нефтяное пятно площадью более 250 квадратных километров!

Положение усугублялось тем, что выброс происходил на глубине 1,5 километра, и на поверхность попадала только часть нефти. Все остальное образовывало подводные нефтяные облака объемом в десятки кубических километров и течениями уносилось к южному побережью США, отравляя все живое, и попадало в Атлантику.

Самое печальное в том, что весь предыдущий опыт ликвидации прорывов и разливов нефти оказался бесполезным: все они происходили либо на поверхности (крушения танкеров Amoco Cadiz, Torry Canyon, Exxon Valdez и Atlantic Empress), либо на глубинах до 50–100 метров (уже упоминавшаяся «Ixtoc I», разливы нефти во время войны в Персидском заливе, инцидент в бразильской бухте Гуанабара и др.).

А здесь — глубина 1,5 километра, и никакого плана действий на случай ЧП! Все дальнейшие действия BP были отчаянной импровизацией, одно время для «запечатывания» злополучной скважины даже рассматривалась возможность управляемого ядерного взрыва (таким способом в 1966 году был погашен гигантский газовый факел на месторождении Урта-Булак в Узбекистане). В конце концов специалисты пришли к решению «Купол»: на скважину «надевался» массивный стальной колокол, из которого специальные суда откачивали нефть на поверхность. Параллельно бурились наклонные штольни, через которые в скважину под большим давлением должен был подаваться цементный раствор. Окончательно «забить» Macondo Prospect удалось только 19 сентября, через 152 дня после взрыва и гибели Deepwater Horizon. В Мексиканский залив попало почти 700 тысяч тонн нефти. Чтобы зримо представить себе масштаб катастрофы, посчитаем: обычная 4‑осная железнодорожная цистерна вмещает 60 тонн, ее длина — 12 метров. Для перевозки такого количества нефти понадобится эшелон длиной… 140 (!) километров!

В начале мая площадь пятна превысила 11 тысяч квадратных километров! На борьбу с таким огромным разливом BP бросила почти весь свой штат спасательных и вспомогательных судов — полсотни буксиров, нефтесборных барж и нефтеочистителей безостановочно пытались сдержать распространение нефти.

Позже к ним присоединились 80 американских судов службы береговой охраны США, а также военные корабли и самолеты, использовавшие весь известный арсенал средств борьбы, от постановки боновых заграждений до распыления специальных бактерий-деструкторов.

На начальном этапе работ чаще всего применялся метод контролируемого выжигания: участок нефтяного пятна окружался специальным огнеупорным боновым заграждением и поджигался. Всего было проведено более 400 подобных операций, но со временем их эффективность резко упала, когда пленка нефти на поверхности воды истончилась. К тому же против такого способа резко возражали экологи, мотивируя свою позицию тем, что при сжигании сырой нефти образуется много канцерогенных и токсичных продуктов.

Применение судов нефтесборщиков (так называемых скиммеров) в открытом море тоже недостигло поставленных целей. Дело в том, что они эффективны при разливах в замкнутых акваториях — бухтах, гаванях и т. п. А на такой площади их работа напоминала о поговорке «в час по чайной ложке».

Поэтому основную ставку BP сделала на химикаты. В срочном порядке у фирмы Nalco был заказан реагент Corexit, неплохо зарекомендовавший себя при ликвидации аварии танкера Exxon Valdez. Менее чем за месяц в воды Мексиканского залива самолеты и корабли сбросили почти 5 миллионов литров химического вещества, растворяющего (диспергирующего, отсюда — диспергент) нефтяную пленку на мельчайшие капли, распределяющиеся по всему объему воды (кстати, всеми любимый Fairy — тоже диспергент, причем довольно агрессивный). Впрочем, эффективность Corexit составляет 50–60%, то есть для полной нейтрализации разлива нужна многократная обработка.

А на южном побережье США, к июлю уже основательно загрязненном нефтью, тысячи добровольцев вручную собирали сгустки нефти, убирали трупы десятков тысяч птиц и животных, погибших в нефтяной жиже, и проклинали жадность воротил большого нефтяного бизнеса. Только через полтора года побережья штатов Луизиана, Миссисипи, Техас и Флорида на 90% очистились от проклятой нефти Макондо.

Все, история закончена? Оказывается, нет. Хотя BP, изрядно потеряв в капиталах, неоднократно заявляла, что претензии пострадавших удовлетворены, а последствия катастрофы полностью ликвидированы, на самом деле экологической системе Мексиканского залива нанесен удар, от которого она не может оправиться и сегодня.

Исследования, проведенные в 2012–16 годах учеными Университета Южной Флориды, показали: от 20 до 50% морских обитателей зоны разлива Deepwater Horizon, имели выраженные генетические мутации!

Биолог Скотт Портер, в течение четырех лет изучавший состояние кораллов на площади более 1000 квадратных километров к западу от Macondo Prospect, сообщает: «60–70% образцов кораллов покрыты черными наростами, злокачественными образованиями и деформировались. Это — действие нефти и корексита, которые до сих пор содержатся в воде». Популяция знаменитых луизианских устриц сократилась в 7–8 раз, и местные рыбаки уже оставили надежду, что положение с морским деликатесом когда-нибудь выправится. А в августе 2017 года ученые зафиксировали в Мексиканском заливе крупнейшую в мире мертвую зону площадью 23 тысячи квадратных километров. Это участок воды, полностью лишенный кислорода и практически непригодный для жизни морских существ. Одна из возможных причин — разрушение экологической системы Мексиканского залива.

А тем временем на вахту готовится заступить новая суперплатформа Turritella стоимостью в 1 миллиард долларов. С ее помощью англо-голландский концерн Royal Dutch Shell намерен начать добычу на глубоководном месторождении Stones. Оно находится в 320 километрах к юго-западу от Нью-Орлеана на глубине 3 километра и содержит около 35 миллионов тонн нефти… История повторяется?